Герой не нашего времени. Эпизод II - Страница 35

– С меня причитается. – Максим невольно улыбнулся.

– Приятно иметь с тобой дело. Ну, пока!

Ненашев хмыкнул, прикидывая, сколько ему при таких темпах до маршала. Подсчёт обнадёжил. Впрочем, генерал-майор Пазырев всегда был щедр на награды.

– Поздравляю, товарищ майор!

– Тихо! Людей разбудишь! Но спасибо!

– Служу трудовому народу!

«Ой подхалим!» – начал расплываться в улыбке Максим и сразу зло осёкся. Мать моя армия! Сейчас посмотрим, кто из предков точно так же, как потомки, свято хранит военную тайну, сидя на коммутаторе.

Дав могучего заслуженного леща заметно погрустневшему связисту, Панов ещё быстрее засобирался в город. Аккуратно сунул в командирскую сумку два запечатанных сургучными печатями пакета, закинул за плечо вещевой мешок и прихватил чемодан, едва не оторвав от него ручку.

Остановившись у палатки дежурного, комбат демонстративно сдал ТТ. Если есть приказ по гарнизону – его надо выполнять. Штатная пушка останется в батальоне. Ему же сунул пачку незаполненных, но заранее подписанных увольнительных для красноармейцев.

Дежурный лейтенант не задумывался, куда едет комбат. Верно, решил отвезти вещи подруге, не вечно же жить в лагере. Большинство командиров, кто не устроился жить в домах комсостава, снимали квартиры в городе и его окрестностях. Так комфортнее.

Шум разрезаемой катером воды под монотонный звук мотора навевал сонливость и лень. Будто и не существовало никогда немцев, недавно несущихся, как по большой нужде, в прибрежные кусты, чтобы блестеть оттуда оптикой. Не каждый поворот реки просматривался с наблюдательных вышек, а им очень хотелось знать, что делают на Буге эти большевики. Они не знали, что Пинская военная флотилия сейчас выполняет на реке гидрографические работы, осваивая незнакомый фарватер.

Лейтенант Кузин, помня обычную реакцию немцев, искренне недоумевал, а сидевший рядом пограничник почему-то расслабленно щурился на солнце, высматривая что-то особенное на советском берегу.

Елизаров проверял маскировку. Пограничники рыли окопы ночью, тайком, в мешках унося землю, выдвигая к реке наряды с пулемётами ДП. Если что, они, как боевое охранение, встретят там врага.

А ещё Михаил не решался начать разговор с незнакомым человеком. Если моряк лейтенант Кузин так нужен Ненашеву, то пусть комбат сам с ним общается.

Утро для пограничника тоже началось интересно. Зам по разведке стал начальником погранотряда. Правда, временным, до возвращения майора Ковалёва. Так решил высокий гость из Москвы, а Баданов не возражал.

Катер дополз почти до Бреста, когда командарм Коборков начал подниматься на Тереспольскую башню. Он уже побывал на полигоне, осмотрел войска, проверил, как идёт подготовка к учению, и, разругавшись вдрызг с комдивом Азаренко, поехал в крепость.

Тревожно было как-то на душе. Непонятное беспокойство почему-то усиливалось с каждой минутой. Тогда он решил сам осмотреть немецкий берег, узнать, есть ли правда в этих слухах.

Вот и второй этаж, где живут командирские семьи. Успели-таки предупредить, все попрятались, не желая попасть на глаза генерала. Только совсем молоденькая девушка с сильно выпирающим животом встретила его на лестнице и в панике убежала в комнату. Дверной крючок лязгнул, как затвор винтовки, затем послышался тихий и пронзительный плач.

Коборков изумлённо оглянулся, кроме него никого нет. Те, кто сопровождал его, отстали. Почему она испугалась? Что такого страшного в нём увидела? Раздражение усилилось настолько, что перешло в ярость. Некрасивая малолетняя дура с психозом перед первыми родами!

Учащенно дыша, генерал миновал ярус с водонапорными баками и наконец вышел на смотровую площадку башни Тереспольских ворот. Часть нагнавших его людей стремительно посыпалось обратно вниз, не желая попасть под горячую руку.

Командарм, несколько раз приложив бинокль к глазам, постепенно успокоился и облегчённо выдохнул. Далее последовал язвительный вопрос:

– Ну и где тут ваши готовые напасть немцы?

Командир 28-го стрелкового корпуса Попов лишь сокрушенно развёл руками. Странно, но сегодня суетились лишь на советском берегу. На стройке, где возводили очередной дот, шумно разгружали очередную машину с цементом. А граница излучала спокойствие и какую-то умиротворённость.

Рядом с башней не спеша течёт вода. Куда-то медленно по реке шлёпает катер. На другом берегу, среди деревьев, мелькнул пограничный патруль немцев, спокойно переставляющий ноги по давно протоптанной тропинке. Командарм машинально отметил, как немцы сентиментальны: один из солдат плёл на ходу венок из ромашек, часто примеривая его себе на голову.

Смущала лишь одна деталь. Высокий зелёный забор, пару дней назад неожиданно возведённый сапёрами вермахта в белых рабочих мундирах. Но и там ничего подозрительного он не увидел.

У Коборкова гора упала с плеч, он свободно вздохнул и сердито высказал комкору:

– Думать вам всем надо лучше и соображать! Неужели непонятно, что у Азаренко и Шатко откровенная немцебоязнь? Будешь и дальше ходить у них на поводу, сам прослывёшь паникёром!

Попов вздохнул, не зная, что сказать в ответ или как возразить. За последние дни его отношения с комдивами испортились окончательно. Мало того, особые отделы дивизий вдруг начали постоянно бомбардировать штаб корпуса депешами, требуя вывести полки в летние лагеря, пусть даже за внешними валами крепости.

Тайный визит «немца-антифашиста» не прошёл даром. Особые отделы дивизий начали получать информацию от пограничников напрямую, а не из спущенной сверху сводки. Пусть неофициально, зато мгновенно и без обязательного искажения текста после прохождения ряда инстанций.